Индекс материала
АНУШ
ПЕСНЬ ПЕРВАЯ
ПЕСНЬ ВТОРАЯ
ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ
ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ПЕСНЬ ПЯТАЯ
ПЕСНЬ ШЕСТАЯ
Все страницы

ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

I

Лори меня вновь неустанно зовет,
Тоска по отчизне мне сердце томит.
И властно расправила крылья, и вот
Душа моя к дому родному летит.
А там, перед отчим сидя очагом,
С тоской и надеждой давно меня ждут
И, слушая вьюгу в ночи за окном,
О витязях древних беседу ведут.
Туда — где гора над горою встает,
Где по небу горы ведут хоровод,

Где пьяные горы встают поутру,
Как гости, на свадебном буйном пиру
Плясавшие, пившие целую ночь,
Когда стародавние богатыри
Дэв-Бед и Дэв-Ал Арагацову дочь,
Украв, привезли в неприступный Лори.

II

Эй! горы зеленые, детства друзья!
Опять я вас вижу, и вспомнилась мне
Счастливая ранняя юность моя!
Любимые лица прошли, как во сне,
Прошли, будто множество ярких цветов,
Что прошлой весной здесь на склонах цвели,
Прошли, как ручьи прошлогодних снегов, —
Но снова взываю я к ним издали...
Вы — первые воспоминания! вам
Привет моей осиротелой души!
Вас ищет она по горам и холмам,
Взволнованным голосом кличет в тиши!
«Из тьмы, из могилы вставайте опять,
Хочу вас увидеть, услышать, обнять!»
И снова дышите весной бытия,
Чтоб высшей отрадой наполнился я.

III

Из темных пещер, с обомшелых громад
Утесов, из чащи безмолвных лесов,
Сквозь годы, как эхо, — я слышу — звенят
Далекие звуки родных голосов.
Вновь крики кочевья звучат издали,
И вновь над шатрами дымки расцвели.
И бодро встают из предутренней тьмы
Знакомцы, и прошлое снова живет.
А там, где росою дымятся холмы,
Чу! — слышишь? — пастух в отдаленьи поет:

IV

«Эй, сиди в шатре, девушка, молю!
Закружила ты голову мою.
Я забыл покой, как ашуг пою.
С песней, как в бреду,
По лугам иду.
Бросил я овец,
За тобой бреду.

Ты огнем любви сердце мне сожгла,
Нитями волос ноги обвила.
Я умчу тебя силой из села,
Эй, девушка гор,
Красавица гор,
Смуглая краса,
Черная коса!

Коль не суждена ты мне никогда —
Не стерплю тогда, кровь пролью тогда,
В горы я уйду, сгину без следа!
Эй, полночь — глаза!
Эй, море — глаза!
Погублю себя
Я из-за тебя!»

V

Саро молодой на склоне поет, —
Не может Ануш в шатре усидеть.
«Ты знаешь, нани*, нас кто-то зовет...
Ну, слушай, нани... Ну, дай поглядеть!»

_______________

* Нани — мать, матушка.
_______________

«Довольно, Ануш, в шатер свой войди!
Ведь девушка ты, спокойно сиди.
Увидят тебя — осудит народ,
Худая молва повсюду пойдет».
«Нани, погляди-ка, на склоне другом
Щавель, как ковер, зеленеет кругом.
Пусти погулять ты дочку свою,
Нарву щавеля, «Джан-гюлум» спою».
«Ты что потеряла, негодная, там?
Что тянет тебя к молодым пастухам?
Сиди-ка в шатре да за дело берись,
Будь скромной! ведь ты уж невеста! Стыдись!»
«Ой, сердце мое беспокойно давно,
Нани, и томится и ноет оно,
То вдруг окрылится и рвется тогда
Не знаю — куда! Не знаю — куда!
Нани-джан!* Нани!
О, как же мне быть?
Покоя мне нет, что сделать с собой?
Нани-джан! Нани! позволь же сходить
С подругами мне — к ручью за водой!..»

_______________

* Джан — ласкательное обращение.
_______________

VI

В ущелье девушки толпой
С кувшинами бегут,
Смеются, шутят меж собой,
И на бегу поют:
«Сквозь тучи падает поток
В кипучем серебре;
Чей яр*, печален, одинок,
Рыдает на горе?

_______________

* Яр — возлюбленный (-ая).
_______________

Эй, воды снеговых вершин,
Спадающие с гор,
Бегущие по дну долин
На луговой простор!

Видали ль яра моего?
Напился ли мой яр?
Прошла ли боль в груди его —
Бессонный сердца жар?»

«Твой яр, огнем любви спален,
Пришел, воды испил;
Как жаждал он! — Но жажды он
Водой не утолил...»

«С вершин бежит поток седой
В кипучем серебре...
Ах, то — мой яр, то — милый мой
Рыдает на горе!..»

VII

И в сердце у матери выросло вдруг
Глухое сомненье, неясный испуг...
«Давненько Ануш кувшин свой взяла,
Спустилась к ручью — и все не пришла...
А тучи сгустились, окутали высь,
В ущелья забились, друг с другом сплелись.
И — страшно! — беды не случилось бы с ней,
Немало ведь бродит недобрых людей...
Ануш, ох, бессовестная!» — И встает
Старуха и к краю ущелья идет.
И, ко лбу ладонь прислонивши, кряхтя,
Бесстрашное кличет и кличет дитя:
«Эй, дочка, срамница! Что делаешь ты
В овраге одна средь такой темноты;
Глянь — тучи какие, гроза на пути!
Ты что потеряла, не можешь найти?

Ты слышишь, Ануш? Эй дочка Ануш!» —
И бьет по коленям и охает: «вуш!»
Над пропастью мать, растерявшись, сидит
И вниз, с омраченной душою глядит...
А тучи сгустились, окутали высь,
В ущелья забились, друг с другом сплелись
И — страшно! — беды не случилось бы с ней,
Немало ведь бродит недобрых людей...

VIII

«Ну, пусти меня!.. Слышишь? Мать звала...»
«О, не уходи! Погоди, молю!..»
«Ах, пусти, уйду... Я с ума сошла!..
Нет! не любишь ты так, как я люблю;
Только я одна плачу и томлюсь,
Думала — тебя вовсе не дождусь.
Ты совсем, совсем про меня забыл:
С коих пор одна здесь сидела я,
Я ждала, ждала, ты ж не приходил,
Все глаза в тоске проглядела я!
Нет, ты меня
Не слушаешь,
Ты обо мне
Не думаешь...
А я сгорю,
Огнем взовьюсь,
Я растворюсь,
Ручьем прольюсь.
Не знаю я,
Чем стану я,
Коль еще раз
Так буду ждать...

Ива — говорят —
Девушкой была,
Милого ждала,
Милый не пришел.
Стан склонив, как ствол,
Ивой у реки
Сделалась она,
Высохла с тоски...
Шелестя листом
Тонким над водой,
Все стоит она,
И дрожит она,
И скорбит тайком
Вечно об одном,
Лишь о том, как яр
Милую забыл...»

«Ах, Ануш, Ануш! — упрекаешь ты,
А не знаешь ты —
Для кого свою песню я пою,
С кем я говорю?..
И свирель моя, жалуясь без слов,
Чью зовет любовь...
И, когда в мечтах застываю я,
С кем бываю я...
И тоской о ком весь я полонен.
И о ком мой стон...
Ах, Ануш, Ануш! сердца нет в тебе!» —
Юноша пастух,
Пал на грудь Ануш, застонал в мольбе
Замолчал, потух.

IX

«Ануш! Эй, Ануш! — скорее иди!» —
Старуха нани вздыхает, кричит.
«Иду я, нани! Иду! Подожди!» —
Ответ в глубине ущелья звенит.
Рассыпались косы у ней по спине,
И пряди упали на щеки в огне,
И вышла из пропасти, сквозь облака,
Как лань, убегающая от стрелка,
Кувшин на плече притащила пустой
И нет на плече у ней для кувшина
Подстилки. В ущелье осталась она.
Эх, горе — беспечность души молодой.
«Нани, испугалась я!» — дочь говорит.
И хочет всплакнуть, да слеза не бежит. —
«Внизу я людей увидала вдали,
Подумала — турки купаться пришли...»
Старуха клянет, досады полна,
Трусливую глупую дочку свою.
И сходит, бранясь, в ущелье она
С кувшином пустым обратно к ручью.